Если вы любите приключения и неожиданности вам в радость, если шашлыка, портвейна и биллиарда вам мало, снимите эллинг у художника. Во-первых вы сильно на этом сэкономите: широкие творческие натуры живут на небесах, они не будут мелочиться и сами преложат вам назначить цену. Во-вторых жилье обязательно будет у моря, где ажурная пена. Внутреннее убранство аскетично: стол, стул, топчан, вилка и много много картин. В дополнение к картинам разделочные доски, самолично расписанные художником. Следом за досками лепной лубок. Все, что не смог продать художник на прибрежном вернисаже лежит здесь, все, что надо было купить для нормального проживания в эллинге лежит там. Помимо вышеперечисленных ценностей в эллинге вы можете найти кусочки краски, обрывки не догоревших поэм, чистые доски для росписи, но запасного ключа от металлической входной двери вы не найдете никогда. Не вздумайте сами изготовить запасные ключи и преподнести их Художнику, этот номер не пройдет. На следующий же день они бесследно исчезнут. Лучше оставьте их себе, или заройте где-нибудь поблизости в ямку, чтобы никто не видел. Если вы не успеете вовремя запастись запасным ключом, то закон подлости обязательно сыграет с вами злую шутку. Зная слабые стороны творческих натур, подлый сей закон непременно подсунет вам в руки вместо ключа от входной двери ключ от гаража. Оба ключа будут похожи друг на друга как близнецы братья, и даже дверной замок поначалу не сможет определить, что же вы в него вставили. Он начнет закрываться, а затем, почуяв неладное, подозрительно щелкнет, отторгнет туземца и вы окажетесь на улице без ключа, без жилья, без машины и без копейки в кармане. Но не надо думать, что это беда, это всего лишь приключение. Вы же живете в доме Художника, а в нем все держится на соплях. И не надо автогеном резать металлическую дверь. Простая отвертка и небольшие плоскогубцы, это все, что понадобится, чтобы снять решетку и стекла с окна. Каких-нибудь двадцать минут и золотой ключик у вас в кармане. Теперь смело можно есть шашлык, пить портвейн, пойти в биллиардную и вгонять там кием шары в лузу также уверенно, как вы только что вгоняли кривые гвозди обратно в оконную раму. Посмотрите на решетку, что висит над окном на десяти маленьких гвоздиках – это решетка Художника. Как говорит Игорь: художник это не профессия, это болезнь.

Кроме художников, в Крыму сталкиваешься с удивительным на каждом шагу. Вот море шумит и бьется ритмично о скалы в Капселе. Волны сбивают с ног, вода мутно бурлит водорослями и ракушками. Покидаем Капсель, объезжаем гору и через 15 минут попадаем в Солнечную долину. На море тишь да гладь да Божья благодать. Где шторм, где волны, где мутная вода? Долина светится солнцем и покоем, прозрачная вода чуть колышется над разноцветными отполированными камешками. Цветы выставили наружу яркую пыльцу. Выезжаем из долины и возвращаемся в Коктебель. На улице прохладно, но шторма нет. Море удивляет своими причудами, в каждой бухте оно разное. Местные жители не отстают от моря. Они удивляют своими причудами не меньше. Где в Москве вы найдете продавщицу напитков, которая знает, чем закончился вчера бой Льюис-Кличко, почему судьи засудили нашего боксера, не присвоили ему звание чемпиона. Местная патриотка, она даже ударение на фамилии делает не так, как мы. “Засудили Кл`ичко” – говорит она и действительно вам кажется, что засудили.

Как вы думаете, где в Коктебеле можно увидеть самого печального человека. Нет, не угадаете. Он работает на веселых детских аттракционах. Как только мотор начинает вращать цепную карусель, и дети начинают визжать от восторга, этот молодой человек погружается в свои печальные мысли. Закурив очередную сигарету, он думает о предстоящей зиме, об унынии, которое наступит здесь, когда закончится курортный сезон. Он беспокоится о том, перенесла ли теща мусорный бак под бок соседям, успела ли жена прополоть огород, постирать, приготовить обед и выпестовать детей. Он думает о старой сторожевой собаке, которую заедают блохи и клещи, о картошке, подпорченной колорадским жуком. Он не хочет работать на каруселях, но еще больше он не хочет торговать пивом. Деваться ему некуда. Отдыхающим здесь весело, а ему пуще неволи. Пепел с сигареты падает на пол, закончился веселый аттракцион. Заходите дети, рассаживайтесь на сиденья, сейчас повеселимся снова.

Когда холодные морские течения стоят преградой на вашем пути к морю, когда ежедневные дегустации вин начинают приедаться, когда на всех близлежащих стоянках уплачено и все близлежащие пляжи хранят отпечатки ваших ног, из небытия снова возникают дорожные карты. На этот раз карты говорят вам, что в Крыму нет расстояний, что любая точка полуострова находится на расстоянии нескольких аудиокассет пути. Почему бы не поехать, скажем, в Бахчисарай, чего уж всем так дался этот Коктебель. Коктебель, ах Коктебель, куда там. Да, был когда-то Коктебель литераторов, но сейчас его, увы, уже нет. Было время, когда куда ни плюнь, везде попадешь либо на макушку писателя, либо на плешь поэта. Люди творческих профессий и любители побыть около приезжали сюда приобщиться святынь. Этакая Мекка, объект культового поклонения. Официальные писатели жили в элитном доме творчества, где прославляли народ и партию, неофициальные жили в сараях и писали о море и о себе. Возможно, писатели бывают здесь и сейчас, по старой памяти. Но плеваться на лысины сегодня я бы вам не советовал, попасть в творческую личность нынче очень сложно, не та сегодня здесь публика тусуется. Не сублимируют они нынче массово гормоны в драмы и поэмы. А коли здесь не идет процессов сублимации, тогда смена мест и получение новых впечатлений просто жизненно необходимо. После небольшого раздумья у нас сложился следующий маршрут: Коктебель – Симферополь – Мраморные пещеры – Бахчисарай – Мангуп Кале - Коктебель.

Дорога на Симферополь на удивление прямая, особенно если вы начали привыкать крутить баранку по серпантинам. Езда по прямой приятна: автомобиль и пассажиры чувствуют себя комфортно. Не успела пару раз подряд отыграть кассета “Living on my own” (Queen) и вот вы уже останавливаетесь у светофора в Симферополе, зажатые со всех сторон троллейбусами и маршрутками. Теперь самое время сделать остановку и съесть парочку пирожков с картошкой. Наученные керченским опытом, мы паркуемся подальше от дороги, в глубине дворов, вдали от местных ДАЙцев. ДАЙцы симферопольские такие же охочие до взяток, как наши отечественные. Они рыщут около пирожковой, они знают тропинки туристов, проголодавшихся в пути. Они чуть ли не наезжают вам на ноги, когда ищут прокорм своим женам и детям. Им хочется найти ваше авто, но сегодня ребята останутся без сала. Зато неплохо поживилась местная братва. Спрятанная в глубине дворов Тойота осталась без щеток, вместо “Мраморных пещер” приходится искать автомагазин. Братва знает толк в туристах. Она подбирает остатки кормов за ДАЙцами: кого не сожрали те, того пощиплют эти. Цепи питания. В довершении всего отсутствие сдачи у продавщицы пирожковой и ее полное непонимание своей роли в процессе торговли выдают в местных жителях не изжитую до сих пор советскую традицию.

До пещер автотуристы добираются сильно встряхнутые. На последние 8 километров до пещер асфальта как всегда не хватило. Многочисленную технику и туристов ежедневно перед употреблением встряхивают, причем в таких огромных количествах, что непосвященному совершенно непонятно, почему до сих пор здесь нет асфальта. Деньги в пещерах гуляют немалые, но, по-видимому, все заработанное уходит на ремонт автобусов и на бензин чтобы добраться. Хотя скорее всего власти уверены, но до поры до времени молчат о том, что в скором времени либо гора рухнет, либо пещеры снова зальет водой. Как бы там ни было наш человек готов ко всему, потрястись пол часа по колдобинам для него не проблема. В этом даже есть положительная сторона: плотно позавтракавшие граждане после потрясений обязательно внесут свою лепту в формирование местного культурного слоя. Только не делайте это в туалете, после него вам не захочется спускаться в пещеры. Сделайте это прямо на горном плато, местная фауна оценит ваши завтраки по достоинству.

По мнению местных спелеологов, и здесь их мнение совпадает с мнением известного юмориста Задорнова, иностранцы воспринимают шедевры природы не так образно, как наши люди. Они не видят никаких Карлсонов, Дон Кихотов, пещерных зайцев с огненными глазами, замков, принцесс, осьминогов. В большинстве своем они видят фаллические символы, которые встречаются обычно в сексшопах. Образный ряд наших спелеологов им не доступен. Наиболее продвинутые иностранцы видят Микки Маусов, Гуффи, терминаторов, желтые подводные лодки, а вместо принцесс им мерещатся Мериллин Монро. Вместе с тем спелеологи отмечают их высокую дисциплинированность. Они не едят конфеток, не пьют колу, не обгоняют экскурсовода, не задают глупых вопросов, не трогают камни руками и даже не обнимаются с камнем, положенным в конце тигровой пещеры специально для прикосновений. Хотя пещера называется Мраморной, мрамора здесь никогда не было. Настоящая мраморная пещера находится совсем в другом месте. Это инкрустированный мрамором туалет, построенный рядом с Судакской крепостью. К сожалению, маршруты туристических фирм в эту точку Крыма до сих пор не проложены. Только счастливая случайность может завести сюда туриста и полученные здесь впечатления будут ничем не слабее впечатлений от Мраморных пещер. Возвращаясь к Задорнову, хочу сказать несколько слов в защиту иностранцев. Как бы там ни было, но они тоже внесли свою лепту в формирование образного ряда пещеры. Название "Белый дом" с прилежащим рядом негритянским гетто, с хижиной дяди Тома и самим Томом невдалеке принадлежит им. "Белый дом" - как это метко ими подмечено. Наши тоже разбираются в политике и не отстают от иностранцев. "Зал перестройки" завален огромными глыбами крушения Союза, справа над ним сияют образы бывших советских республик, под ними протянул ноги поверженный колосс - Советский союз - а далее в огромных количествах навалены стратегические запасы камня - окончательный провал перестройки. Продвинутые американцы видят образы своих президентов, украинцы Кучму, россияне почему-то бутылки с вином. Много-много самых разнообразных бутылок. Россияне не могут понять, как мог застывший пещерный человек отвернуться от бутерброда с красной икрой. Как он мог отвернуться от чаш пещерных озер, куда туристы мечут монетки на счастье. Человек застыл в камне, он уже не сможет пройти сквозь узкие ворота тигровой пещеры. Говорят, кто коснется тех ворот, тот потеряет свое счастье. Сразу за воротами восстает из пола перст указующий. Поднимите рядом свой палец, сравните оба, и вы поймете, насколько тщательно природа пестует свои шедевры. И хотя не все еще доделано в пещерной мастерской, до сих пор жених сталактит не соединился навечно с невестой сталагмитом, встрече с вами они будут рады.

Как только вы выберетесь из пещеры и окажетесь на поверхности, вы возрадуетесь обычному свету, теплу и ветру. Ничего этого в пещерах нет. В пещерах природа мертва и только капли воды растят кальцит тысячелетиями. Вы достанете конфеты, сигареты, пластиковые бутылки с водой и пойдете по зеленому ковру навстречу Чатыр-Дагу. Вы пройдетесь по заповедному полю, нарвете крымского лимонника, забредете в рощу, увидите изумительной красоты горные цветы. Вас будут искать, клаксоны будут звать вас в дорогу, но горы скроют вас от звуков, они не любят суеты, они не слышат смертных. Однако все же надо двигать дальше. Бахчисарай – наш следующий чекпоинт.

Старый Бахчисарай увиливает с широкой автодороги в каньон. К вечеру город отходит ко сну, часам к семи здесь уже нет туристов, и редкие маршрутки развозят жителей по домам. Сразу за ханским дворцом указатель поворачивает на турбазу "Привал", которая запряталась в узких улочках среди одноэтажных каменных домиков ближе к правой стороне каньона. На автомобилях вы натужно подымаетесь по улочке вверх и доезжаете прямо до ворот турбазы. В июне на турбазе почти никого нет. Одинокий администратор, оторвавшись от просмотра телешоу, с удивлением глядит на нежданных гостей. Боязливая жалкая собачка жмется тоненьким блеклым хвостом к стене спального корпуса, в котором вас поселили, и где кроме вас больше никого нет. В коридоре мертвая тишина, которую нарушить можете только вы сами. Побросав вещи в комнаты, мы пешком отправляемся к другой стороне каньона, к Ханскому дворцу, в надежде закончить день новыми впечатлениями. Спустившись вниз, в этот час на центральной дороге старого города нас встречают замки на кафе и магазинах, пустынные тротуары, отдыхающие от туристов, торговцев чебуреками и хамсой. Усталый старый город среди обветренных сумеречных скал.

Ворота ханского дворца закрыты, как никак девятый час на дворе. Молодой прилипала жуликоватого вида отделяется от ворот дворца и предлагает нам эксклюзивную экскурсию по дворцу. Всего за пару гривен с каждого охрана откроет входную калитку, но почему-то мы опасаемся пройти эту веревочку, ханский дворец лучше осмотреть завтра днем. Но молодой человек настойчив, он не сдается. Он знает ЧТО и знает ГДЕ. Он знает где сейчас еще открыты магазины, где можно отведать самой лучшей восточной кухни, как добраться до Свято-Успенского монастыря, он выжимает из нас желания. "Сейчас я договорюсь с маршруткой, через час она подъедет и заберет вас обратно из монастыря." "Сейчас мы закажем блюда в самом лучшем кафе города". "Сейчас я проведу вас по самым интересным местам каньона, вы увидите кельи монахов, а завтра я поведу вас в мертвый город Чуфут Кале". На пятой минуте разговора прилипала преодолел отторжение, он все еще кажется жуликоватым, но как только мы обошли памятный камень и вступили на территорию монастыря, все преграды были сломаны. Молодой человек из прилипалы превратился в великолепного рассказчика, профессионального краеведа и одновременно предприимчивого Бендера.

Мы неспешно взбираемся по узкой асфальтированной дороге вверх вдоль стены каньона к монастырю. Наш рассказчик рисует перед нами образы древних византийцев, покинувших в тяжелые для православия годы родные края в надежде найти недоступные для власти места, чтобы спокойно отправлять культ Богу. Подниматься становится все тяжелее, каньон сходится все уже и уже, скалы встают выше и с каждой минутой сумерки сгущаются в ночь. Вот в сумерках блеснул позолоченный купол, а из отвесных скал стали вырастать стены – пилигримы увидели чудо. В полумраке, в тишине, прекрасная церквушка зажглась свечами прямо под тремя иконами, что расположились в скале. Иконы глядят сверху вниз на погружающийся в ночь мир и излучают божественное сияние. Настало время службы. Монахи поднимаются по лесенке в небольшой зал, они идут на вечернюю молитву. Молодой монах в черном одеянии остается снаружи, он достает маленький карманный молитвенник и внимательно следит за проповедью. Рядом с ним мужчина средних лет в джинсах заглядывает в дверь, в небольшом зале не хватило места для всех желающих. Из освещенного зала монотонно-распевно доносится молитва. Мы проскальзываем тихонько рядом, чтобы не мешать службе. Монастырская лавка еще не закрылась. Мы ставим несколько свечек за здравие, и благодать нисходит на нас. Затем привидениями спускаемся обратно вниз на дорогу. Наш проводник продолжает знакомить нас с монастырем. На противоположной стороне каньона виднеются хозяйственные постройки монахов, монастырь отдает дни трудам. Чуть в стороне от икон за тонкой линией очертания скалы виднеются окна монашеских келий. Одна из них светится едва заметным сиянием. По дороге мы проходим чуть вперед к небольшой часовенке. Внизу едва различимо белеют камнем кресты монастырского кладбища, здесь похоронены богатые подвижники, отдавшие монастырю средства на его существование. Внезапно слышится стройное, но негромкое хоровое пение, монахи двигаются толпой к часовне, затем резко перед нами делают поворот и направляются обратно к монастырю. Крестный ход затих, монахи разошлись по кельям. С нами остался лишь звук источника родниковой воды и дух, дух монастырской жизни, уединившийся среди гор.

Впереди по каньону нас ждал мертвый пещерный город Чуфут-Кале, но это уже история на завтра. А сейчас, в эту таинственную Бахчисарайскую ночь мы при свете фонарей пешком возвращались на турбазу “Привал”. Мы шли по узкой дороге среди низеньких домиков, прислонившихся к скалам каньона. В такой поздний час маршрутки давно стоят на приколе. Кафе с восточными блюдами закрылись. Лишь странные силуэты деревьев похожие на тени грозных воинов настороженно смотрели на нас с горного плато каньона, и со всех сторон раздавался лай сторожевых собак, охранявших покой своих хозяев. Утомленные бесконечным подъемом в потемках к турбазе мы завершили день здоровым безалкогольным сном. Турбаза “Приют” заснула вместе со своими единственными посетителями.

Следующее утро разбудило нас радиотрансляцией ровно в 8 часов. Работал порядок, заведенный еще со времен военного коммунизма. Забубнила музыка, громкоговоритель сообщил последние новости, впереди нас ждал завтрак. Случайно обнаружилось, что в кранах есть горячая вода. К слову, горячую воду последний раз мы видели только в Москве. Это был приятный сюрприз. Чувствовалось, что к туристам здесь относятся с пониманием. Мы вышли из спального корпуса и направились в кафе завтракать. На завтрак нам были выданы специальные талоны, на которых стояла внушительная круглая печать. Сдав при входе талоны барменше, мы сели за столик, напротив массивных музыкальных колонок. Колонки молчали, а вот желудки наши протяжно заурчали в ожидании вкусного и горячего. Ждать пришлось недолго, вскоре завтрак принесли. В него вошли: два кусочека печенья, пара ломтиков хлеба, стыдливый кусочек масла и малюсенькая чашечка кофе. Все. Это был завтрак аскетов, а может быть скелетов. Возможно, это даже был не завтрак, хотя на талоне было написано именно что завтрак, возможно это был полдник или предварительный завтрак, или бог его знает что там они понимают под этим словом, но позавтракали мы значительно позже около Ханского дворца традиционными чебуреками и хамсой. Возможно, когда вы будете рассматривать рекламные буклеты турбазы “Приют”, вас привлекут многочисленные услуги и удовольствия, выписанные красиво русским словами, но имейте в виду, что под этими словами могут скрываться совсем другие понятия. Помните, что многие существительные используются как в узком, так и широком смысле слова. Ведь что такое ЗАВТРАК в широком смысле слова?

Те из вас кто читал в детстве русские народные сказки легко смогут представить себе медвежьи берлоги, даже если вы в жизни их никогда не видели. В них сидел косолапый мишка и сосал лапу. А можете ли вы представить себе берлоги людские, выдолбленные в скалах, в которых полусогнувшись с трудом смогут разместиться два человека. Муж да жена. Эти берлоги, соединенные между собой дырками лазами, представляют из себя жилища человека мертвого пещерного города Чуфут-Кале. Город стоит на вершине горы бахчисарайского каньона недалеко от Свято-Успенского монастыря, прямо в том месте, где гора окончательно срывается в долину. Не от хорошей жизни ушли люди с равнины и стали огнем крушить горный камень. Не от пришествия инопланетян спасались они в горах. Не дикие медведи заставляли их строить оборонительные сооружения вдоль по всему периметру крепости. Много труда вложили они, чтобы обжить малодоступные горные стены. Горный Беломорканал. Строги были порядки в городе, тяжела военная служба, за малейшую провинность человека сбрасывали вниз со скалы. Однако не спасли город ни дисциплина, ни отвага и толстые стены, когда сюда нагрянули многочисленные орды монголов. Город был сдан без боя, а потому не разрушен. Потомки Чингизхана, обложив жителей данью, поселились в Бахчисарае и еще долгое время правили здесь. До сих пор в мертвом городе сохранилась усыпальница дочери хана Тохтамыша, того самого, который в период монгольской междоусобицы собирался от язычества перейти в православие. На входе в крепость, у ворот, висит план города. Большинство его построек сохранилось, на карте изображены реальные каменные строения. Вплоть до завоевания русскими Крыма в городе жили люди. Занимались они в основном сельским хозяйством и ремеслами. Сменялись поколения за поколениями, но мало менялся уклад жизни городских жителей. Благодаря благодатному климату, они как-то умудрялись прокормить себя и платить дань своим ханам. Сегодня крепость представляет из себя город-кладбище, который беспрерывно штурмуют орды туристов. Они залезают в берлоги и не понимая, как можно было в них жить, ухают на стены, испытывая акустические возможности камня. Некоторые пещеры, лежащие в стороне от экскурсионных маршрутов, давно используются по надобности. На самый край горы каньона вас через очередную веревочку пропустит дядя милиционер. Специально для этого он со скрипом откроет двери городских ворот, а затем тотчас закроет, чтобы ненароком какая-нибудь шальная экскурсионная группа не выскочила из города и с разбегу не свалилась с высокой скалы. Говорят, в вечернее время с края горы можно увидеть море, но все же море, да и весь горный Крым лучше наблюдать с вершины Мангуп-Кале.



Далее...

Мой E-Mail.

Home...